Чрезвычайные происшествия

Верно, конечно, что в современной России доверие и уважение к правоохранительным органам и милиции, в частности, невелико. Но верно также и то, что в повседневной жизни большая часть граждан с милицией не сталкивается, равно как и со злоупотреблениями с ее стороны.

По данным Левада-центра за 2009 год, с доверием к правоохранительным органам относились 6 % граждан, скорее с доверием – 23 %, скорее с опасением – 41 %, определенно с опасением – 25 %.

Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ научный руководитель отделения политологии и заведующий кафедрой общей политологии, экополитологии и глобалистики, профессор Международного независимого эколого-политологического университета, доктор политических наук

По сравнению с 2004 годом общая сумма доверяющих выросла с 27 % до 29 %, а не доверяющих сократилась с 69 % до 66 %. Изменение, конечно, небольшое, но динамику отражающее, особенно, если учесть соответствующие цифры за промежуточные годы, которые ее подтверждают.

Последние, февральские данные того же Левада-центра тоже в нее вписываются: доверяющих стало 30 %, хотя не доверяющих – 67 %.

Так что неверно все же говорить, что отношение граждан к милиции ухудшается – оно на деле улучшается, но очень медленно и неровно. Несмотря на постоянно возникающие скандалы.

На деле у этого процесса есть и обратная сторона. По данным ВЦИОМа, если 67 % россиян милиции скорее опасается, то 72 % с ней вообще не имеет никаких контактов.

Лишь десятая часть граждан имеет личные основания негативно судить о работе правоохранительных органов

Из тех, кто с милицией так или иначе сталкивается, 16 % имеют от этого отрицательный опыт, а 9 % – положительный. Остальные – нейтральны.

Отсюда и возникает вопрос о том, из чего складывается негативное отношение к милиции.

Согласно ответам респондентов ВЦИОМа, 53 % из них слышали о нарушениях милиции и 49 % – о нарушениях "гаишников". Но узнают они об этом вовсе не из собственного опыта: из сообщений СМИ знают об этом 30 % и 24 % соответственно, по личному опыту – 11 % и 9 % соответственно, по рассказам знакомых – по 14 %.

Лишь одна десятая часть граждан имеет личные основания негативно судить о работе этих органов. Большая часть – до 80 % – знает об этом на основании тех или иных вторичных источников, то есть, по слухам.

Ведущую роль здесь играют именно СМИ, мультиплицирующие информацию о нарушениях в милиции. При этом 62 % граждан искренне полагают, что ширящиеся сообщения о преступлениях милиционеров против граждан – это "свидетельство разложения российской милиции, которое уже невозможно скрыть".

Около 10 % имеют личный негативный опыт контактов с милицией, и лишь 10 % полагают, что имеют дело с сознательной антимилицейской кампанией. Получается, что в составе 62 % полагающих, что негативная информация о милиции действительно соответствует действительности, 52 % тех, кто реальных оснований для таких выводов не имеет.

Раньше это выражалось в сакраментальной формуле: "Сам я эту книгу не читал, но глубоко возмущен ее содержанием".

И на этом фоне медленное улучшение отношения к милиции скорее означает следующее: люди как раз начинают осознавать существенное несоответствие того, что о милиции постоянно пишет пресса – особенно известной политической тенденции – с тем, что люди видят на деле.

Чему должен верить человек, глядя на клетку, в которой сидит слон под надписью: "тигр-людоед"? В силу уважения к печатному слову – тому, что написано. В силу здравого смысла – тому, что видит.

Можно подумать, что большинство – 90 % – не имеют отрицательного опыта общения с милицией просто потому, что большая часть из них вообще практически с ней не сталкивается. Те же, кто сталкивается – тут же убеждаются, насколько она плоха.

Однако на деле все иначе. Во-первых, потому, что если 10 % имеют негативный опыт, то из остающихся (после вычета 72 %) 28 % лишь третья часть испытывает после этих контактов негативные чувства.

Кроме того, обычный человек в обычных обстоятельствах и не должен сталкиваться с милицией. И вполне естественно, что большая часть тех, кто вступает в контакт с милицией – это именно те, чью деятельность она и должна пресекать. И было бы странно, если бы у них от этого оставались положительные эмоции.

Обычный человек в обычных обстоятельствах и не должен сталкиваться с милицией

У МВД есть свои "скелеты в шкафу". В частности, очень двусмысленна роль структур МВД в криминальных ситуациях 1990-х гг. Вряд ли имеет смысл отрицать, что и сегодня в них есть и коррупционность, и хамство, и готовность к превышению полномочий.

Только ни из чего в общем-то не вытекает, что лицо милиции сегодня определяет именно это.

При каждом случае нарушений и злоупотреблений со стороны милиции СМИ подхватывают эту тему, долго смакуя ее. Но вряд ли можно отрицать, что ситуаций, когда сотрудники МВД гибнут от пуль и фугасов бандитов и террористов, куда больше, чем случаев, когда они убивают невиновных.

Скажем, 95 сотрудников МВД достойно несут службу, и защищают общество рискуя жизнью, а 5 – совершают преступления прикрываясь своими погонами: впечатление общества будет отражением не этих цифр, а того объема внимания, который будут на этих группах фокусировать СМИ. И если 80 % времени они будут посвящать пяти "оборотням", а 20 % – 95 нормальным милиционерам, то и мнение общества будет складываться соответствующим образом. Этого бы не было, если бы информационным атакам СМИ, выражающим частью собственный их интерес к сенсационности, частью – заказ определенных политических групп и противостоящих кланов, противостоял реальный опыт граждан. Но последние как раз такого опыта не имеют именно в силу того, что являются законопослушными людьми.