Экономика и жизнь

Мне кажется, не стоит ругать власти за отсутствие опыта борьбы с кризисом. Да, накачивание рынка ликвидностью пока ни к чему не приводит, но ведь проблема-то возникла не столько из-за отсутствия ликвидности, сколько ввиду дефицита доверия. Деньги у банков есть. Беда в том, что банки их друг другу не одалживают: боятся. Остается ждать, пока участники рынка поверят в эффективность спасательных акций со стороны правительства.

 

Интересная и важная деталь: в отличие от ситуации 1929—1933 годов, когда было дико даже думать о том, что из воздуха можно создавать деньги ради спасения экономики, сегодня это, слава богу, возможно. Другое дело, что такая практика связана с очень высокими рисками. Причем в нашей стране риски, быть может, серьезнее, чем где бы то ни было.

 

Глубинная причина кризиса, развернувшегося в Америке, в том, что оказалось невозможным решить проблему несовпадения интересов собственников и менеджеров. Именно поэтому банки раздавали кредиты кому попало. Собственник этого не делал бы, но крупное предприятие не может работать без управляющих. Придется серьезно подумать над тем, как с этим быть впредь.

 

Вторая причина кризиса была замечена еще Карлом Марксом. Отрыв финансового сектора от производства огромен. В нашем институте подсчитали, что только 2-3% от общего объема приходится на финансовые операции, связанные с материальным производством. Никто не знает, много это или мало, но очевидно, что 97% финансовых операций обслуживает финансовый сектор, превращая его в вещь в себе. Противоречия накапливались и должны были рано или поздно найти свое разрешение. Вот оно и случилось.

 

Сегодня педалируется тема скорого конца доллара. Забавно: сначала россиян приучили рубль не любить и к нему относиться презрительно, теперь тому же учат по отношению к доллару. В итоге люди стали вкладывать все, что есть, в недвижимость. И нет ничего страшного, если эта пирамида развалится. Потому что недвижимость не может и не должна быть основным инструментом для сбережений.

 

Еще одна особенность теперешней ситуации связана с нестандартностью, своеобразием каждого периода экономической динамики. Скажем, в США при Клинтоне чуть ли не 10 лет подряд был экономический подъем. Но ведь цикличность развития никто не отменял. Когда у вас идет все хорошо, то кажется, что это никогда не кончится. Кстати, когда все плохо, посещают аналогичные мысли. Но ситуация рано или поздно меняется или в лучшую, или в худшую сторону. Драма в том, что мы не знаем, когда это произойдет. А кризис, я считаю, очистительный и для мировой экономики, и для российской.

 

Но чтобы извлечь из него что-то позитивное, надо в корне изменить политику государства. За восемь тучных лет мы не смогли переломить тенденцию примитивизации экономики. Это самое большое поражение нашей системной трансформации.

 

А примитивизм экономики — это очень печально и граничит с безысходностью. Мои оппоненты часто говорят: быстрее бы закончились эти нефтедоллары — и сама собой началась бы модернизация экономики. Смешно. Если при стабильно высоких мировых ценах на нефть нам не удалось ничего сделать для подъема реального сектора экономики, то уж при низких ценах про это надо будет вообще забыть. Нам осталось 5—7 лет, в течение которых все, что было наработано в советские времена, сойдет к нулю. Полностью деградирует созданный тогда научно-технический потенциал. Специалисты, высококвалифицированные рабочие просто вымрут. И все надо будет начинать с чистого листа…

 

Что же делать?

 

К сожалению, почти 20 лет основной целью экономической политики было только подавление инфляции. Но даже это не получилось, и понятно почему. Чтобы избавиться от инфляции, надо создать другую экономику: срочно начать модернизировать производство, развивать инфраструктуру, вкладывать деньги в обрабатывающую промышленность. Тогда экономика отреагирует на рост спроса не увеличением темпов инфляции, как происходит сегодня, а ростом производства товаров. Если этого не сделать сейчас, то завтра, когда все советское доживет свой век, останутся в России одни дилеры, брокеры да еще девелоперы, правда, уже без работы.

Из выступления на круглом столе, организованном «Новой газетой»